Чечня и Ингушетия — лидеры по количеству женщин, которые не родили детей к 50 годам. Диагноз «бесплодие» чаще всего ставят именно в республиках Северного Кавказа. Но в силу традиционного уклада эта тема остается табуированной. Женщин, которые не могут забеременеть, воспринимают как «дефектных». Знакомые перешептываются за спиной, семья мужа требует родить наследника или уйти. «Такие дела» записали монологи кавказских женщин о проблеме, которую принято замалчивать.
Малика, 39 лет
Я родилась в Грозном и прожила здесь всю жизнь. Выезжала лишь в 1999 году из-за событий в Чеченской Республике. Тогда мы пять лет прожили в палаточном лагере в Ингушетии. По возвращении сразу пошла учиться — хотелось заняться чем-то, чувствовать себя востребованной.
Выбрала педагогику. Я всегда любила детей, поэтому пошла работать учителем начальных классов. В школе и познакомилась с будущим мужем: он привел своего племянника в первый класс. Мы пересеклись раз, другой. Тогда я еще не понимала, как он запал мне в душу. Мы начали общаться — оказалось, у нас много общего. Через некоторое время мы поняли, что нас тянет друг к другу, и решили пожениться.
Первый год я не думала ни о чем, просто наслаждалась временем рядом с любимым человеком. С тем, кого ждала всю жизнь.
Но у нас такой менталитет, что, если спустя год у пары нет ребенка, все начинают поговаривать
Я чувствовала, что нас тоже обсуждают за глаза. В воздухе витало это безмолвное напряжение.
Мы решили завести ребенка. Но прошел еще год, а беременность все не наступала — появилась мысль, что что-то не так. Муж без лишних вопросов согласился провериться. Анализы показали, что ни у него, ни у меня проблем нет. Мы немного успокоились и продолжили попытки. Параллельно консультировались у врачей, которые занимаются этой проблемой. Выезжали за пределы республики, проходили обследования там. Прошел еще год, еще — и ничего.
Обычно свекровь начинает пилить сына, что невестка не рожает, предлагает жениться на другой. Но у меня свекрови не было: родители мужа погибли, когда он был маленьким, из родственников осталась только сестра. Поначалу она на меня не давила. Я и сама понимала, что проблема есть и с ней надо что-то делать. Но врачи не могли мне ничего объяснить, даже диагноз «бесплодие» не ставили. От этого было еще тяжелее. Я пыталась, пыталась, но безрезультатно. Казалось, я иду на ощупь в темноте.
Решение об ЭКО далось мне сложно. Процедуру я тоже перенесла нелегко: чувствовала, что с моим телом происходит что-то необычное и неприятное. Но старалась не думать об этом, убеждала себя, что цель оправдывает средства. Все было напрасно — беременность не наступила.
Мне было очень тяжело: как же так, я женщина, а выполнить свою миссию не могу. Женщина создана, чтобы продолжать род. Без ребенка она неполноценна. Я чувствовала, что именно так на меня смотрят другие люди.
Весной я рассматривала цветы на деревьях. Позже из них появляются плоды, но есть и пустоцветы, из которых ничего не вырастет.
Мне казалось, что и я такой же пустоцвет
Не могу осчастливить мужа, дать ему то, чего он так хочет.
Как-то у меня случился тяжелый разговор с сестрой мужа. Она сказала: «Ты не можешь родить, а годы идут. Он стареет. Ему наследник нужен». Я подумала, что она права — муж просто меня любит и жалеет, но в глубине души наверняка думает так же.
Я решила, что в такой ситуации правильнее будет уйти и дать ему возможность жениться еще раз. Пока мужа не было дома, собрала вещи, вызвала такси и уехала к родителям. Когда он не нашел меня дома, то сразу приехал к нам. И не уходил, пока я не вышла. Я вернулась. Больше эту тему мы не поднимали.
В прошлом году я смотрела передачу «Пока все дома» — мне она очень нравится. Все потому, что через нее много детей находят семью. Я каждый раз плачу, и тот день не был исключением. Муж зашел в комнату, спросил, что меня расстроило.
«Ты же знаешь, — ответила я. — Ты пропадаешь из-за меня. У тебя уже мог быть ребенок. Приемный — не свой. Может, ты все-таки женишься? А я не уйду, обещаю, буду помогать».
Но муж четко сказал: «Нет. Либо от тебя, либо у меня вообще не будет родных детей». И предложил взять ребенка из детского дома, даже пятерых-шестерых. Я не согласилась, конечно. Максимум — трое. Если бы мы были помоложе, может, осилили бы больше.
Так мы решили стать приемными родителями. Сейчас воплощаем этот план в жизнь — наводим справки, узнаем, какие нужны документы. В Грозном детских домов нет, поэтому мы думаем взять ребенка из Краснодара или Ростова.
Мне стало проще говорить на эту тему. Больше нет чувства вины, которое грызло меня годами. Есть только безмерная благодарность мужу — за то, что смог отстоять свою семью, несмотря на давление окружающих.
Инна Айрапетян, соосновательница центра "Синтем", 51 год
«Синтем» был одной из первых организаций социально-психологического направления на Кавказе. Мы поддерживали будущих мам, но вскоре к нам стали обращаться и те, кто не мог родить.
Это были замужние женщины, которые столкнулись с проблемой зачатия. У некоторых был официальный диагноз, у других — нет. Мы, конечно, перенаправляли их к хорошим гинекологам. Нескольких сопровождали в период ЭКО, но попытки были неудачными. По сути единственное, что мы могли для них сделать, — оказать психологическую поддержку.
Я тоже проводила консультации для таких женщин. Как-то ко мне обратилась молодая девушка. Айна два года была замужем и все это время не могла забеременеть. Отношения со свекровью были натянутыми. На консультации мы пришли к выводу, что Айне важно найти общий язык с родственницей: объяснить, что они с мужем здоровы, просто пока у них не получается зачать ребенка. Она боялась этого разговора — твердила, что у них не принято так общаться со свекровью, что ей стыдно поднимать эту тему. Но все же решилась. И стало легче.
В кавказских семьях считают, что сразу после замужества женщина должна родить. Если не может забеременеть, значит бракованная. Родственники, особенно свекровь, начинают причитать: «Может, ты чем-то болеешь? Возвращайся домой, сын женится на здоровой, и у него будут дети». Все это плохо сказывается на женщине: она начинает испытывать чувство вины и считать себя дефектной.
Как-то у нас в «Синтем» был проект со свекровями. И одна из участниц сказала мне: «Я сострадаю всем, кто не может родить. Но своей невестке не могу, — призналась одна из участниц. — У меня один сын, и ему нужны наследники. Ты же кавказская женщина? Ты меня поймешь»
Ее слова меня поразили. Я поставила себя на ее место и поняла, что никогда не смогла бы сделать больно своей невестке. Но, к сожалению, такая позиция, как у нее, встречается очень часто.
Когда мы с Айной решили проблему со свекровью, перешли к более глубокой работе. На одной из консультаций всплыла история из детства. Айна рассказала, что по соседству от них жила семья, в которой умерли три ребенка подряд. Сыновья погибли во время обстрелов в 1999 году. В палаточном лагере в Ингушетии от угарного газа умерла и дочь. Из пятерых детей выжили всего двое.
Айна была на похоронах вместе с матерью. Она вспоминала: «Я сидела, смотрела на все эти слезы и страдания. На улице мама разговорилась с какой-то женщиной. И та сказала ей, что лучше совсем не рожать, чем потом вот так хоронить детей».
Эта фраза застряла у Айны внутри, а событие стало травмой. И, как она сама отметила, причиной того, что забеременеть не получалось, — ведь вокруг такой же неспокойный мир, как в детстве. Мы смогли проработать это. Айна стала матерью, родила сына.
Еще мне запомнилась история Лины. Она попала к нам в центр после попытки суицида. Это была очень нежная и красивая молодая женщина. Лина вышла замуж не по любви — ее украли. Ей было всего 17 лет. «Знаешь, муж оказался таким хорошим, что я и правда начала его любить, потихоньку, постепенно», — говорила она мне. Но у нее была проблема: забеременеть не получалось.
Первые пару лет свекр и свекровь ее не трогали. Потом начали причитать: «Что такое? Почему ты не можешь забеременеть? В чем дело?» Стали возить Лину в разные клиники, в том числе за пределами республики. Но она не была этому рада — родственники говорили, что тратят на нее очень много денег.
Лину перестали брать в гости к тем, у кого родился ребенок. «Хотела пойти поздравить родственницу с первенцем, но свекровь сказала, что не стоит. Мол, что-то случится с ребенком, скажут потом на тебя», — рассказывала она мне. Вскоре к этому добавились оскорбления и ухмылки старшей невестки, которая уже родила несколько детей от брата мужа. Психологическое давление усиливалось и усиливалось.
К 26 годам Лина прошла лечение у 20 гинекологов. Свекровь соглашалась на все, что могли предложить врачи. Девушке назначали гормоны, она то поправлялась, то худела — и не получала никакого сочувствия. Чтобы понять, почему Лина не может забеременеть, ей регулярно делали выскабливание эндометрия.
«Мое тело мне не принадлежало. Как и я сама себе», — говорила она на наших встречах.
«В последний раз, когда меня скоблили, я плакала. Говорила, что, может, не надо этого делать. Но я была бессильна, потому что за дверью стояла свекровь — никакие решения я не принимала»
Потом свекровь стала заходить с Линой в кабинет к врачам.
Муж тоже изменился: не проявлял ни внимания, ни заботы. Лина догадывалась, что последние пару лет он жил с другой женщиной. Тогда мама сказала ей: «Чего ты там сидишь? Неужели не понимаешь? Они тебя уже не хотят, надо уходить». Но Лина не могла на это решиться.
Позже старшая невестка забеременела в шестой раз, и девушке запретили смотреть на нее — вдруг случится выкидыш. Это стало последней каплей. Лина собрала вещи и ушла. «В какой-то момент я поняла, что хочу ребенка не для себя, а для них. Он еще не родился, а я его уже ненавижу», — рассказывала она.
В родительском доме ее накрыли тяжелые чувства. Лина не понимала, как дальше строить свою жизнь, не видела в ней смысла. Ей внушили, что, если ты не мать, тебе нет места в этом мире. В итоге Лина совершила попытку суицида.
Когда ее привезли к нам, я очень долго с ней разговаривала. Не как психолог, просто как человек. Мы обнялись и плакали вместе. Я проявила столько сострадания, сколько могла, потому что видела, что ей это было нужно. Уже потом я отправила ее к психологу.
Лина не вышла замуж во второй раз и не стала матерью, но смогла найти в жизни другой смысл. Она строит планы на будущее, ее поддерживают родители и друзья. А главное, Лина больше не измеряет свою ценность тем, насколько соответствует ожиданиям общества. Она знает, что ее ценность в ней самой.
Источник: Такие дела
24 сентября, 13:47