Изуродованная судебная система рикошетом ударила по председателю Совета судей
Останкинский райсуд Москвы 14 октября стремительно завершил «дело судьи Момотова» в рекордные три заседания. Бывший председатель Совета судей и его компаньон, краснодарский коммерсант Андрей Марченко, утратили право собственности в отношении 100 земельных участков и объектов недвижимости, представлявших собой 40 гостиниц сети Marton в Краснодарском крае, но также в Москве и других регионах вплоть до Калининграда.
Преобладающая реакция в социальных сетях на этот скорее приговор — злорадство. В самом деле
самим фактом молчаливого сидения в президиуме регулярных судейских конференций в «Президент-отеле» Момотов внес свой вклад в фактический паралич судебной системы. Но решение в отношении него беспрецедентно в том смысле, что вообще непонятно, по какому закону оно принято.
В соответствии со ст. 235 Гражданского кодекса (пункт 8 части 2) имущество по решению суда может быть обращено в доход РФ, если в отношении него в соответствии с законодательством РФ о противодействии коррупции не представлены доказательства его приобретения на законные доходы. Под законодательством о противодействии коррупции здесь понимается закон № 230-ФЗ от 03.12.2012 «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам».
ФЗ-230 вводит обратную презумпцию виновности, но это лишь презумпция, которую можно опровергнуть, представив доказательства соответствия расходов доходам. ФЗ-230 вообще-то довольно детален, причем большая его часть посвящена процедурам проверки, в том числе, оповещению и участию в этих проверках тех должностных лиц, в отношении которых они проводятся.
Судья Момотов узнал, что в отношении него проверка не только завершена, но уже и зарегистрирован иск в Останкинском суде, из сообщения ТАСС от 23 сентября. Через два часа ТАСС опубликовало его заявление о том, что он не согласен с обвинениями и будет защищать свое имя. Но вопреки ФЗ-230 такой возможности он не получил даже в суде, который заслушал дело в отсутствие ответчика, поскольку Момотов был госпитализирован.
То есть из всего корпуса ФЗ-230 Генеральная прокуратура (как было подчеркнуто, по указанию будущего председателя Верховного суда, а тогда еще генпрокурора Игоря Краснова) использовала одну лишь предпоследнюю статью 17,
которая позволяет прокурорам «в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве» обращаться в суд с требованием об изъятии имущества. Все остальные требования ФЗ-230 высший орган по надзору за соблюдением законности просто проигнорировал. Не только мы не понимаем, но и суд не разобрался, какая часть имущественного комплекса отелей Marton юридически и фактически принадлежит Марченко, а какая Момотову. Наверняка в 100 объектах недвижимости есть еще и интересы третьих лиц, которые не получили возможности их отстаивать.
Марченко, находящийся под стражей по делу о мошенничестве и дававший показания по видеоконференцсвязи из Краснодарского СИЗО, хотя и рассчитывал, по-видимому, на изменение меры пресечения, ничего не говорил о собственности Момотова или его близких, но лишь о том, что он передавал от 50 до 300 тыс. руб. в месяц матери Момотова в Краснодарском крае. Фактически это была «крыша», но все-таки это не 9 млрд, о которых сообщила Генпрокуратура.
Марченко не должностное лицо и не может быть соответчиком по ФЗ-230 — при наличии оснований его имущество может быть конфисковано в порядке уголовного судопроизводства или в рамках гражданского иска в уголовном деле.
Гражданский процессуальный кодекс не знает такого института, как секретный свидетель, — между тем именно в таком статусе давал показания о связях Момотова и Марченко некий сотрудник сети отелей Marton. Следующим шагом, наверное, будет заключение ответчика под стражу прямо в зале гражданского суда.
Вот эту конструкцию Генпрокуратура, а с ее подачи не сильно разбирающиеся в вопросах права «СМИ» называют «антикоррупционным иском» (то есть «исками» — их уже довольно много). Но в законе нет такого понятия, и на самом деле перед нами — мешанина из элементов гражданского, административного (специального) и уголовного права, для весомости приправленная слухами о проституции несовершеннолетних.
Это гибридная «сборка», приспособленная ad hoc для решения конкретной задачи, а задача, вероятно, ставилась как наведение ужаса на судейский корпус.
Краснов, видимо, исходит из того, что судебная система и так дискредитировала себя настолько, что даже такое решение Останкинского суда ей уже не повредит. Теперь он возглавил систему правосудия, из которой в очередной раз изгнано право.
Источник: Новая газета
15 октября, 03:38